Сколько стоит законопослушность?

Казанцев: Корень проблемы надо искать в распаде Советского Союза, когда вся отрасль была практически уничтожена. Узкая специализация и финансовые проблемы у основных заказчиков и потребителей таких отраслей, как металлургия, машиностроение и здравоохранение, разрыв связей между предприятиями привели к фактическому развалу всей инфраструктуры, престали существовать крупные предприятия, например, трест «Союзкислородмонтаж» и другие. Одно время возникшие на развалинах треста мелкие организации достаточно квалифицированно выполняли некоторые работы. Затем специалисты уходили, а замены им не находилось. В итоге мы пришли к тому, к чему пришли…

Я думаю, предприятия идут на нарушения требований промышленной безопасности по разным причинам: из-за незнания законодательства, нежелания тратить деньги, порой из-за заблуждений, в которые их вводят недобросовестные подрядчики.

Особенно тяжелое положение в здравоохранении. Крупные медицинские учреждения, имеющие на балансе криогенное оборудование, в большинстве случаев игнорируют федеральные законы и правила промышленной безопасности и это – несмотря на то, что кислородоснабжение является важной системой жизнеобеспечения. Причина – отсутствие бюджетного финансирования этих работ и нехватка специалистов. Мы производим более 90% всех работ по лечебному газоснабжению в Челябинской области и пытаемся решать эти вопросы, приводим систему в порядок, но мешают вышеуказанные причины. Рассмотрим, что необходимо для легализации, ну, например, газификатора, установленного в лечебном учреждении:

• проект;
• экспертиза проекта в РТЦ «Промбезопасность»;
• экспертиза проекта и сметной документации в Главэкспертизе;
• в большинстве случаев перенос оборудования в соответствии с проектом и монтаж трубопроводов;
• проведение испытания оборудования, обезжиривания, вакуумирования и т.д.;
• экспертиза промышленной безопасности;
• обучение и аттестация персонала.

Все эти пункты подразумевают финансовые расходы, выливающиеся в круглую сумму. Учреждения здравоохранения полностью зависят от бюджетного планирования и решение финансовых вопросов может длиться годами. Сегодня мы работаем в постоянном контакте с Министерством здравоохранения с целью выработки программы выхода из сложившейся ситуации.

А чтобы заинтересовать производственников в выполнении норм и правил, необходимо ужесточить контроль за ОПО, тем самым заставить владельцев оборудования вкладывать в это деньги, упростить механизмы взаимодействия предприятий с органами Ростехнадзора.

Завадских: Хотелось бы изначально разделить компании на те, которые хотят быть законопослушными, но не могут в силу каких-то объективных причин, и те, которые сознательно идут на нарушение законодательства. Основная проблема в том, что обеспечение должной безопасности и соответствия требованиям – это затратное мероприятие, которое либо снижает прибыль предприятия, либо отражается на цене продукции. Уралтехгаз, например, ежегодно инвестирует значительные средства, чтобы пройти соответствующее лицензирование и обеспечить требуемое качество услуг и товаров (ремонта баллонов, медицинского кислорода и так далее). Однако, существуют и другие предприятия – те, что переосвидетельствуют баллоны «в подворотне», не имея на это ни соответствующего оборудования, ни лицензий, штампуя клейма «на коленке», или продают больницам технический кислород вместо медицинского. Потому что в нашей стране люди привычно хватают то, что подешевле, по принципу «авось пронесет», а сурового спроса за такие действия нет.

С другой стороны, наши законы абсолютно не учитывают реалий жизни. Поэтому даже если ты очень хочешь быть законопослушным, выполнить все законы все равно невозможно. По отдельным направлениям работы не существует нормативных актов, либо они могут трактоваться неоднозначно. Например, правила ТБ по ацетиленовому производству датируются 1985 годом и противоречат вновь принятым нормативным актам по промышленной безопасности. Существуют также проблемы с требованиями стандарта организации к хранению баллонов, которые подразумевают наличие несгораемых ограждений, возведение защитных стен и организацию отсеков в наполнительном отделении и на складе. Выполнение данных требований приводит к невозможности эффективной и безопасной транспортировки баллонов и явно не соответствует общемировой практике газовых компаний. Подобные противоречия в нормативных документах, на мой взгляд, абсолютно недопустимы.

Что происходит в настоящее время? Есть государственное регулирование, которое осуществляется через Ростехнадзор. При всех тех проблемах, решение которых государство само не готово обеспечить, инспектор Ростехнадзора, приходя на предприятие, просто выдает предписания о несоответствии. При этом практикуется формальный подход: инспектор предписание выдал и отодвинул от себя проблему – дальше решайте сами! А ведь в рамках партнерства государства и частного бизнеса по инновационным проектам, о котором сегодня так много говорится на всех уровнях, можно было бы действительно сдвинуть проблему с места. Например, помогая законопослушным предприятиям создать программу приведения производства в соответствие с нормативными требованиями. Да, мы понимаем, что в силу объективных причин мы не можем в настоящее время соответствовать требованиям существующего законодательства. Но безопасность для нас – прежде всего. И мы готовы обеспечивать ее в действии, а не формально. Всем понятно, что это дело не одного дня. Но, имея согласованную реальную программу, инспектор Ростехнадзора не выписывал бы каждый раз штрафы за один и тот же вентиль, а мог бы отслеживать выполнение установленной программы – что именно и как сделано предприятием. И вот если какой-то пункт не выполнен, то тогда уже и спрашивал бы по всей строгости закона. При этом мы совсем не требуем государственного финансирования. Мы просим понимания наших проблем и поддержки на законотворческом уровне.

Что касается регистрации производственных объектов, то и здесь наблюдается действие тех же механизмов. Для того чтобы зарегистрировать производственный объект, нужно произвести его идентификацию в реестре ОПО, после чего определяется страховая премия, которую должно оплатить предприятие. Страхуется ущерб, причиненный третьим лицам. Сумма составляет примерно 50-100 тысяч рублей в год. Понятно, что когда фирма крупная, то для нее это не очень большие деньги. А если предприятие небольшое? Да плюс остальные расходы – на экспертизу промышленной безопасности оборудования, к примеру. Экспертиза только одного сосуда обходится в 8-15 тысяч рублей, на заводе около 70 сосудов. Даже для крупных предприятий это – существенные затраты.

Кроме того, если идешь по пути регистрации производственных объектов как опасных, то сразу же попадаешь в поле зрения Ростехнадзора со всеми вытекающими последствиями... Автоматически также возникает необходимость получения лицензии на эксплуатацию взрывоопасного производства (если мы говорим о сосудах, работающих под давлением), а это, соответственно, дополнительные затраты. Про менталитет наших соотечественников было сказано выше…

В плане промышленной экспертизы у иностранцев, например, четко прописаны ресурсы безопасной эксплуатации оборудования. У нас в стране, вместо указания конкретных сроков для каждого вида оборудования, принято следующее: если срок его эксплуатации четко не определен, то за него принимается период в 20 лет. А через 20 лет оборудование должно подвергаться экспертизе – что подразумевает затраты. Далее назначается срок вторичной экспертизы (по законодательству он может быть от 4 до 8 лет). На основании чего он назначается инспектором?! На основании его субъективной оценки, так как не существует четкой объективной шкалы соответствия показателей технического состояния оборудования срокам его дальнейшего переосвидетельствования. Излишне говорить, что на большинстве наших производственных предприятий возраст оборудования насчитывает не один десяток лет и переосвидетельствовать его приходится фактически каждые четыре года…

Казанцев: Кадровый «голод» – это для нас проблема номер один, ее не решить за один-два года. Поколение классных специалистов ушло, а новых нет. Мы учим своих специалистов, особое внимание уделяем молодежи.

Заводских: Что касается кадрового «голода», то могу сказать следующее: количественно дефицита инженерно-технических работников на нашем предприятии в Екатеринбурге не наблюдается, кадровый дефицит коснулся нас в других городах, где мы открывали филиалы (в Нижнем Тагиле, Тюмени). Самое главное – есть нехватка качественных кадров, то есть обладающих всей полнотой требуемых знаний и опыта. Связано это с тем, что наше предприятие довольно специфично по роду деятельности. А учреждения высшего образования по данной профессии существуют только за границей (ближайшее к нам – на Украине). Также существует дефицит квалифицированных рабочих узких специальностей, например автоэлектриков (большинство работает в автосервисах и на завод не стремится) или наполнителей баллонов (в силу специфичности профессии).

Большого опыта работы с образовательными учреждениями у нас пока нет. Но сегодня мы запускаем проект совместно с одним уральским университетом. Дело в том, что мы уже несколько лет выпускаем отдельные виды продукции (например, сварочные газовые смеси), применение которых нигде не описано и не регламентировано. Так вот, наши сотрудники читают лекции, общаются со студентами, предоставляют им материалы для курсовых и дипломных проектов. В конечном итоге мы надеемся, что из этих студентов получатся хорошие специалисты, имеющие не только значительную базу практического опыта, но и существенную теоретическую подготовку. И что работать они будут на нашем предприятии.

Казанцев: Газобаллонное оборудование для многих газов – это вчерашний день. Предприятия встают на ноги после лихолетья 1990-х и занимаются модернизацией производства. Поэтому зачастую заменяют традиционные газобаллонные системы на газификаторы жидкого кислорода, которые обладают рядом преимуществ:

• повышенной безопасностью – рабочее давление в газификаторе не превышает 15-16 атмосфер против 150 в баллонах, кроме того, газификатор снабжен предохранительными устройствами от превышения давления, отсутствующими в баллонах;
• в газификаторах не требуется производить опасные операции по транспортировке, погрузке-выгрузке, подсоединению к линии потребителя;
• исключается возможность попадания масла в систему и, вследствие этого, возгорания при контакте с кислородом из-за отсутствия процедур подсоединения-отсоединения к линии потребителя;
• существенно снижается возможность получения нечистого газа;
• простота в обслуживании: газификатор настраивается на заданное рабочее давление и автоматически поддерживает его только за счет теплообмена с окружающим воздухом, без каких-либо дополнительных источников энергии;
• бесперебойность подачи газа;
• резкое уменьшение трудоемкой ручной работы по перезарядке и транспортировке баллонов;
• сокращение расходов на ремонт и обслуживание подводящих трубопроводов и арматуры.

Я считаю, что баллоны будут присутствовать на рынке еще долго, но доля их будет неуклонно снижаться. В первую очередь они будут необходимы для производства работ на удаленных участках и в местах, где не требуется большого объема газа.

Казанцев: Сложности с проектированием связаны в первую очередь с отсутствием специалистов-проектировщиков, имеющих аттестацию по ПБ. Мы решили этот вопрос просто – создали собственную проектную организацию ООО НПП «СоюзТехГазПроект». И сегодня группа предприятий «СоюзТехГаз» предлагает заказчику весь спектр квалифицированных услуг от проектирования до ввода в эксплуатацию оборудования, кроме того, мы заключаем с нашими клиентами договора на обслуживание криогенной техники, что позволяет предприятиям уйти от создания собственных служб.

Заводских:Раньше существовали государственные проектные институты по направлениям (Гипрокислород, ВНИИАвтогенмаш и прочие). Перед выпуском нормативного акта они готовили его проект, который рассылали по предприятиям данного профиля деятельности, собирали комментарии, анализировали, обобщали и в конечном итоге получали нормативы, которые работали в реальных условиях. Сейчас такого нет. Все производства сегодня зачастую попадают под действие общих требований к безопасности. И возникает вопрос: насколько выполнение этих общих требований, без учета специфики, обеспечивает безопасность данного конкретного производства? Более того, Гипрокислород сейчас – частное предприятие, которое принадлежит одному из крупнейших игроков на российском криогенном рынке. И где гарантия, что если даже специалисты этого института и напишут нормативные документы, то они не будут сделаны «под себя», направлены на выдавливание конкурентов с рынка?!

Таким образом, ситуация такова, что мы, производственники, сами пишем стандарты, ТУ и прочие документы, которыми и пользуемся. Эти документы передаются в Ростехнадзор, на них ставится подпись об ознакомлении, но никто «наверху» ими не пользуется как практическим материалом для создания нормативной базы.

Отдельного упоминания заслуживает экспертиза промышленной безопасности проектов. То есть, если с промышленной экспертизой объектов все более-менее понятно, то экспертиза промышленных проектов попадает в рамки действия Строительного кодекса, который с прошлого года предусматривает государственную экспертизу, организованную по принципу одного окна – когда сдаешь документы в одно учреждение, и они проводят все виды экспертиз – пожарную, экологическую и тому подобные. До чего дошло дело – до вмешательства губернатора Свердловской области, потому что в реальности дождаться согласования проекта стало практически невозможно.

Или вот еще хороший пример. Мы сотрудничаем с одним институтом – у них на улице рядом со зданием расположен шкафчик, в котором стоит баллон ацетилена. От шкафчика на 3-й этаж проведена трубочка, по которой происходит подача газа. В этом году в связи с обновлением фасада здания им потребовалось перенести эти шкаф и трубочку в другое место. В общей сложности, по предварительным подсчетам, сумма проекта со всеми согласованиями должна была составить около 100 тысяч рублей. Как вы считаете – пойдет ли этот институт на такие затраты ради одной трубки?! Ответ очевиден. Соответственно, что они делают? Пытаются обойти согласования, сэкономить на проекте и прочее. Мы так дела не делаем, потому что понимаем всю опасность, ведь, в случае чего, они на кого пальцем покажут?! На нас. Вот и получается, что институт хочет быть законопослушным – да слишком дорого выходит, а наше законопослушание стоит нам клиента.